Светильники Оптиной пустыни

Убийца Николай Аверин признался, что совершил преступление по прямому приказу дьявола: «Если ты не убьешь монахов - нам не выиграть эту войну!» Но получилось иначе: кровь убиенных монахов стала очистительной кровью мучеников за Христа. Смерть трех оптинцев стала продолжением русского мученичества XX века.
На могилки трех новомучеников в Оптину пустынь стекаются люди со всей России. Обращаются к ним как к предстателям пред Богом, просят помощи, исцелений - и получают просимое. Близкий друг убиенного иеромонаха Василия (Рослякова) насельник Свято-Введенской Оптиной пустыни игумен Ипатий (Хвостенко) на протяжении нескольких лет собирает свидетельства посмертной помощи людям от трех оптинских новомучеников. Эти свидетельства говорят о несомненной святости Божиих избранников, дают надежду на то, что скоро оптинские новомученики будут причислены к лику святых. Эти документы , написанные самими людьми, ставшими очевидцами чудесного заступничества трех оптинских монахов, - публикуются впервые.

В понедельник 18 апреля будет год, как произошло событие, какого не знали православные никогда раньше. В Светлое Христово Воскресенье в Свято-Введенской Оптиной пустыни были убиты оптинские монахи и среди них иеромонах Василий (Росляков), у которого Господь сподобил меня, грешную, исповедаться. Благодарю Тебя, Господи!
..Это было в Крещенскую ночь. В храме было очень много людей. Мой духовный отец не исповедовал. В большой праздник Господь дал мне помысел исповедовать старые грехи, которые я написала в записочку, и глазами искала, какому батюшке смогу протянуть сие. Остановилась на том, что пошла бы к отцу Василию, но к нему большая очередь. Видно, был на то Промысел Божий! Толпой придвинуло меня к нему как-то быстро, и батюшка сам пригласил меня. Перекрестившись, быстро встала на колени перед Крестом и Евангелием и протянула ему свернутую записочку. «И это мне?!» - дважды спросил батюшка, еще не прикоснувшись к записке. Я попросила его прочитать ее, опустила голову, размазывая по щекам слезы, и еще я со страхом думала: как подниму глаза на отца Василия, что увижу? Записка была короткая, и, когда я взглянула на батюшку - какая неземная доброта была на его лице, как тепло, спокойно и радостно стало мне от этого!
Он отпустил мои грехи, я попросила благословения к причастию и отошла. К сожалению, больше я к батюшке не подходила, только, бывая в храме, слушала его проповеди и то, как он читал во время поста. В Оптине много священников и каждый по-своему хорош. Благодарю Господа, что сподобил меня полтора года назад перебраться в Козельск и иметь возможность не только бывать на службах, но и нести клиросное послушание - ничего еще толком не умею в нем, чтобы сказать: «Пою Богу моему дондеже есмь», - но очень хочется научиться. Господи, помоги мне, грешной.
Оказалось, что в моем женском организме была опухоль, которая при перегрузках напоминала о себе кровотечением. Несмотря на помощь докторов, болезнь не отступала. При проверках на УЗИ писали размеры опухоли больше или меньше. Но так как болела я уже больше 10 лет и постепенно смирилась, и, не видя облегчения с помощью медицины, перестала лечиться и возложила свое выздоровление на Господа. Прости меня, Господи (теперь-то я понимаю, что этого делать было нельзя, что это тонкая струнка тщеславия), а тогда было так. Ходила на послушание на праздничные и по возможности воскресные службы и о болезни старалась не думать.
В Великий пост по благословению батюшки Илия побывала в Пюхтице, Дивеево, купалась в источниках, поклонилась мощам Иоанна Кронштадского, у Ксении Петербургской в часовне была. Благодарю Господа за все. Чувствовала в себе изменения, но не в нижней части грешного тела. К Плащаничке вернулась в Оптину.
И в Светлый Великий праздник Христова Воскресения батюшку Василия убили. Прости меня, Господи, дома я плакала и еще мне, по моему незнанию, хотелось тогда найти убийцу... Через несколько дней после послушания пришла я на могилки (кресты уже поставили) и, обняв крест батюшки, плакала. Тут почувствовала я тупую боль в нижней части живота, присела на заборчик, потом потихоньку прошла на скамеечку у колокольни. Сидела так некоторое время и чувствовала невидимые руки хирурга. Отпустило, я вошла в храм и там еще посидела у колонны с тем же ощущением минут 15. Отпустило, и стало так легко, я успокоилась и ушла домой.
Через какое-то время проверилась на УЗИ. Оказалось, нет опухоли - остался только след на этом месте. Через полгода еще - и опять нет ничего. Господи, лучики Твои!
Братия наши убиенные - святые, в этом нет сомнения. Батюшка Василий, моли Господа о мне, грешной. Господи, помилуй меня, многогрешную, молитвами новомученика оптинского Василия.

16 апреля 1994 года

Во сне я видела отца Василия. Снится, будто приехала я в Оптину пустынь, стою во Введенском храме. Выходит из алтаря отец Василий. Я ему говорю, что, мол, теперь в Оптиной стало хуже, чем было раньше. А он ответил мне: «Я скоро уйду отсюда». И я проснулась.

Василисса, мать убиенного иеромонаха Василия (Рослякова)

Однажды, приехав в Оптину пустынь, я тяжело заболела. Температура к ночи поднялась выше 40, я вся горела огнем.
С вечера я исповедовалась у схиигумена Илия, помолилась Господу, Божией Матери и преподобному Амвросию, побывала на могилке убиенных иеромонаха Василия, иноков Трофима и Ферапонта.
Придя в гостиницу, я легла и задремала. Вижу в тонком сне, что пришли ко мне и молятся о моем здравии преподобный Амвросий, батюшка Илий и какие-то три монаха, которых я не знаю. Что самое удивительное - я вижу их нераздельными, словно сросшимися: они стоят, слившись друг с другом в плечах. Тут мне пришло сознание, что это убиенные оптинские монахи отец Василий, отец Ферапонт и отец Трофим.
Вскоре я крепко заснула. Проснувшись утром, я почувствовала себя совершенно здоровой. Произошло это в ночь с 4 на 5 октября 1993 года.

Нина Бейчук, г. Байрам-Али, Туркмения

В августе 1993 года, во время посещения Оптиной пустыни, я взяла камешек с могилы иеромонаха Василия (Рослякова). В феврале 1997 года я заметила, что камешек мироточит, иногда заметно легкое благоухание. Большую часть времени камешек остается сухим, но периодически появляются блестящие пятнышки 1-7 мм в диаметре. Жидкость, выступающая на поверхности, по консистенции более вязкая, чем вода, но менее вязкая, чем масло.
В 1994 году я заболела раком, но пока Господь дает силы жить и даже работать...

Елена, г. Москва

29-30 июля 1993 года я вместе со своей тетей ездила в Оптину пустынь. Мне очень хотелось пойти на могилу к отцу Василию, и я звала с собой свою тетю. Но она, несмотря на большое желание пойти, так и не смогла - ей будто что-то все время мешало. По возвращении в Москву в первую же ночь она увидела такой сон.
Она находится во Введенском соборе Оптиной пустыни. Вдруг со стороны святых мощей преподобного Амвросия идет к аналою исповедовать высокий молодой батюшка, в руках он держит деревянный крест. Люди, стоящие в храме, устремляются к нему с восклицаниями: «Отец Василий! Отец Василий!» Он говорит им: «Пойдемте, любимые чада мои, я вас всех поисповедую, всех утешу». И все идут за ним в сторону его могилы. Тетя моя пошла вместе со всеми. И сон кончился.
Важно отметить, что отца Василия она никогда лично не видела, не видела и его фотографии. Когда я привезла ей фотографию отца Василия, она сказала, что не может судить о сходстве изображенного на фотографии с батюшкой, которого она видела во сне, так как лицо батюшки Василия, явившегося ей во сне, сияло таким светом, что черты лица было трудно рассмотреть.

Наталия Яцкевич, г. Москва

Батюшка, простите и благословите!
Раба Божия Надежда рассказала, что племянница ее Ольга с детства ходила в церковь, а повзрослев, перестала ходить, теперь даже на свой день Ангела не причащалась. Но на могилках убиенных оптинских монахов побывала, по милости Божией.
Несколько месяцев назад во сне она увидела юношу, который ей сказал: «Ольга! За тебя молится монах Ферапонт». Она спросила: «А где он?» Юноша обещал ей показать отца Ферапонта и повел ее через реку, а река огненная. Юноша пошел по мосту, а Ольга испугалась (искры до ног долетают). Он обернулся, взял ее за руку и перевел через реку. Прошли они к маленькой белой церкви. Зашла Ольга в церковь. А в церкви икон нет и людей очень мало. Идет им навстречу монах и говорит:
- Ольга, ты к нам пришла, а мы за тебя молимся и за весь мир молимся, меня зовут монах Ферапонт.
Ольга спрашивает:
- А почему у вас икон в храме нет?
- А у нас все святые живые, они сами здесь с нами молятся.
- А почему так мало людей в церкви?
- Потому, что мы их мало вымолили...

Эти маленькие истории показывают, как новомученики оптинские, и особенно отец Василий, коснулись моей жизни, несмотря на то, что я никогда не знала их.

Помню, я сидела в трапезной в Калифорнии (США - ред.) на светлой седмице в 1993 году, когда игумен сказал мне, что трое монахов были убиты на Пасху в Оптиной пустыни. Меня переполнило чувство такой глубокой печали, что я не могла продолжать трапезу. Чувство горя, которое я переживала тогда, было таким сильным, как будто те монахи были братьями из моего собственного монастыря... И я дивилась тому, насколько сильны могут быть незримые узы монашества, чтобы связать меня так прочно с людьми, которых я никогда не знала, из страны, которую я никогда не видела.

...Позднее, осенью, по милости Божией, я смогла приехать в Россию и, конечно же, в Оптину пустынь; и с чувством благоговейного страха я осознала, что окно комнаты, которую мне дали, выходило прямо на могилы отца Василия, инока Трофима и инока Ферапонта. Я была глубоко благодарна Богу за то, что оказалась в Оптиной: оптинские старцы были главной вдохновляющей силой моего желания стать монахиней. Когда я глядела на могилы, меня вновь охватило это необъяснимое чувство духовной близости с теми тремя монахами, бывшими почти моего возраста и жившими в то же тревожное время, что и я, которые так же были вдохновлены принять монашеский искус через молитву и в подражание старцам. С мистическим чувством того, что именно Промысел Божий распорядился, чтобы закончили они свой земной путь мучениками, - поклонилась я их могилам.

За несколько дней до поездки в Россию, в Оптину, меня мучило необъяснимое чувство тяжести на сердце - результат ли слабости, греха или просто привыкания к новой культуре, - я не могла сказать. Мои собственные молитвы не помогали, а мой русский язык был насколько беден, что я не могла говорить ни с одним из священников... Поэтому в то утро, когда я прибыла в Оптину, я пошла и села рядом с могилой отца Василия и рассказала ему о том, как себя чувствовала. «Ты священник и теперь мученик, и единственный здесь, кто может понять меня, - пожалуйста, попроси Господа показать мне, что делать». Я перекрестилась, повернулась и пошла в церковь на утреннюю службу. Войдя в храм, я перекрестилась опять и, взглянув на икону Спасителя на иконостасе, вдруг осознала настолько ясно, как будто кто-то шепнул мне, - что было не так и что я должна была делать...

...Однажды утром, несколько месяцев спустя, после этой поездки в Оптину, я работала в нашем офисе «Русский паломник» в Москве, когда вдруг кто-то постучал в дверь. Вошел молодой мужчина, которого я никогда раньше не встречала, и сказал мне, что он жил в Оптиной два года и писал там иконы и что он надеется продать несколько своих икон в Москве. Дома, в Калифорнии, главной иконой нашего монастыря является старая копия «Спаса Нерукотворного», которая пришла к нам с Валаама еще до революции. Всех монахов и монахинь нашего монастыря и скита постригали пред ней, и со времени моего приезда в Россию я очень надеялась найти копию этой иконы. Я пригласила своего гостя на чай и, хотя не думала, что мы купим какую-нибудь из его икон, из вежливости попросила его разрешить мне взглянуть на них. Первый образ, который он достал, была чудная икона «Спаса Нерукотворного». Я была поражена совпадением, что это была именно та самая икона, о которой я так сильно мечтала, и долгое время я сидела в молчании, взирая на нее. Она была чудесно написана, но, казалось, было в ней что-то особое, что я не могла выразить словами. Наконец я спросила иконописца: «Есть ли у этой иконы какая-то история?» Он взглянул на меня, немного удивленный, и сказал: «Да, эта икона была благословлена отцом Василием за несколько недель перед тем, как его убили. Он был моим духовным отцом». Я почувствовала прилив радости, и мною овладело чувство того, что эта икона каким-то образом была послана мне самим отцом Василием, который услышал мою не произнесенную вслух молитву.

...Почти два года спустя я снова была в Оптиной. На этот раз опять с тяжелым сердцем, так как перед отъездом из Москвы я узнала, что один очень близкий мне человек был очень расстроен из-за ошибочной информации, которую он услышал обо мне. Я не могла дозвониться до него по телефону, а письма в Америку идут очень долго. После приезда в Оптину я прочитала акафист Божией Матери и вновь пошла на могилу отца Василия попросить его помолиться о том, чтобы недоразумение быстро разрешилось. Хотя я почти никогда не помню своих снов, но в ту ночь - запомнила. Мне снился человек, с которым я должна была говорить, и я просила у него прощения за безпокойство, которое ему пришлось пережить из-за меня. Он уверил меня, что прощает меня, что все хорошо и что он все понимает. Я проснулась утром со спокойным и умиротворенным сердцем, чувствуя, что, даже если это и не был «правдивый» сон, все равно это был знак того, что все будет хорошо. В то же утро я получила еще одно утешение - прекрасную икону Божией Матери того же размера и стиля, что и та, которая у меня была - «Спас Нерукотворный». Это была икона, совершенно мне не знакомая. Но позже, когда я проходила мимо могил, мысленно благодаря отца Василия за его молитвы, одна женщина, которую я знала по моим предыдущим поездкам в Оптину, но с которой никогда не говорила об отце Василии, - подошла ко мне и сказала: «Вы знаете, что икона Божией Матери, принадлежащая вам, называется Игоревской?» Это было имя отца Василия в миру, а назавтра был праздник этой иконы.
Через несколько дней после того как я вернулась домой, я обнаружила, что недоразумение, связанное с близким мне человеком, разрешилось.
Для многих, я уверена, эти истории покажутся незначительными событиями, не более чем совпадениями, но для меня они гораздо значительнее, потому что каждый раз, когда они происходили, я чувствовала то едва уловимое дыхание благодати, которое мы все испытывали, - безошибочный шепот, что Бог, в Своем великом милосердии, часто столь же близок к нам как в малых вещах, так и в больших - а также Его святые и мученики.

Матушка Нектария (Мак Лис), июль 1996 года

Батюшка, здравствуйте и благословите.
Уезжая из Оптиной, я молилась, чтобы отец Василий (если это не каприз с моей стороны) послал бы понятную моему убогому уму «весточку», что он «берет» мою окаянную персону под свое заступничество. Вскоре, разбираясь на иконной полочке, я обнаружила, что земля, собранная на месте его убиения, и та, что лежала в бумажном конверте, благоухает. Запах, как от мощей, немного похожий (но другой!) на благоухание мира от Монреальской Иверской иконы. Похоже на запах жасмина и меда. Запах есть и сейчас. Радостно, но очень страшно: растерянность, как жить, как не грешить, как «соответствовать» внутренне этому чуду. Для начала пытаюсь не курить, не пить снотворное, молиться. Но природа-то греховная, испорченная.
Спасибо Вам за все. Храни Вас Господь.

М. Р.

На правой щеке у меня два года росло уплотнение в виде шарика, причиняло безпокойство. Хирург назначил операцию на четверг. А накануне, в воскресенье, я приехала в Оптину пустынь, где по благословению отца Ипатия мне дали масло от лампады убиенного на Пасху иеромонаха Василия. Я каждый день с молитвой мазала больное место этим маслом. Через четыре дня уплотнение прорвалось и исчезло, не оставив никакого следа.
Уехала я из дома в Оптину пустынь ночью, оставив мужа Игоря с температурой 40, больного, в безпамятстве, в бреду. Помолилась у могилы иеромонаха Василия (в миру он носил имя Игорь), приложилась к его кресту. А вечером, возвратившись домой, увидела здорового мужа, который сидел за столом и ужинал.

Зинаида Заливайко, г. Тула

«Господь собирает свои плоды по мере их созревания», - так примерно сказал отец Феофилакт на Пасхальной панихиде по новопреставленным убиенным мученикам иеромонаху Василию, инокам Трофиму и Ферапонту. Скорбь растворилась в светлой радости, печаль в надежде. «О них надо молиться и читать ежедневно по одной главе из Евангелия», - так просил отец Феофилакт. У меня не было сомнения, что Господь возлюбил их и взял к Себе в это светлое Христово Воскресение чистыми, готовыми предстать перед Ним. Но как в это поверить другим? Я подумала о страданиях матерей, близких и дерзнула попросить Бога показать мне, недостойной, во Славу Божию, участь новопреставленных, которую Он им уготовил.
Каждый день в утренних и вечерних молитвах я поминала их имена, а ночью прочитывала по одной главе из Евангелия от Иоанна.
И вот в среду, в Пасхальную седмицу, днем я отдыхала, и вдруг появилось видение. Я услышала голос: «Смотри!» Я вижу трех мужчин в белых, светлых одеждах, предстоящих перед троном, который угадывался ощущением, но не был виден. Вид этих трех фигур хорошо просматривался. Двое из них примерно одинакового роста, рядом с ними - третий, высокий, которому они по плечо. «Кто это?» - я спрашиваю. А мне внутренне ответ: «Первый (черты лица мягкие, волосы каштановые, слегка вьющиеся) - Трофим. Второй (черты более тонкие, заостренные, волосы темные, подлиннее) - Ферапонт. А третий - высокий, темноволосый - Василий...»
Они предстояли перед Божиим Престолом с такой любовью, и была такая радость у Бога при их виде! И с этой радостью я проснулась. Все это длилось мгновения. И когда я узнала в храме, что иеромонах Василий действительно был высокий, - я решилась рассказать о сне, поделиться этой радостью со всеми, кто их знал.

Людмила

Игумен Ипатий (Хвостенко)
06.10.2000

cofe.ru

Тропарь святым преподобномученикам Оптинским
Василию священноиноку, Ферапонту и Трофиму (†1993, память 5 апреля), глас 4:

От слуги диаволя убиени бысте, /
славнии служителие Христовы, /
Василие священне, Ферапонте и Трофиме, /
и подвиги своя преподобническия мученическими венцы скончавшия, /
в горния обители вселистеся / и дерзновение велие у Владыки всех стяжали есте. /
Темже молим вас: /
в молитвах своих святых у Престола Всевышняго /
поминайте нас, совершающих память вашу.